Ребия Кадир: «Теперь они уничтожают нашу культуру»
Великая Эпоха
С трудом верится, что эта 60-летняя женщина с сединой в волосах, заплетенных в две косы, может быть «государственным врагом № 1 КНР». Однако это так. Эта живо жестикулирующая женщина с морщинками у глаз от смеха — самая знаменитая представительница, после Далай-Ламы, одного из подвергающихся репрессиям в Китае народа — уйгуров. В списке Общества народов, находящихся под угрозой исчезновения, уйгуры занимают одно из первых мест. Страдания этого народа начались в 1949 году, когда КНР взяла под контроль Восточный Туркестан, теперешний автономный район Синьцзян.
В интервью Великой Эпохе некогда самая богатая женщина Китая, мать 11 детей и автор бестселлера, рассказала о жестоком отношении к представителям её народа. В результате принудительных абортов, изгнаний, а в настоящее время — искоренения культуры, против уйгуров в Китае проводится геноцид, на который мировое сообщество мало обращает внимания.
— Г-жа Кадир, что с Вашими детьми, которые остались в Синьцзяне?
— Двое из них находятся в тюрьме. Они лишены возможности поддерживать связь со своими женами. Трое — под домашним арестом.
Мои родственники и друзья находятся под наблюдением и боятся нажить себе проблем. У моих знакомых на родине забрали паспорта, чтобы они не смогли уехать. Одного человека, поддерживавшего меня, сбила машина. Я думаю, что это не было случайностью. Китайское правительство всячески пытается препятствовать моей общественной деятельности на Западе. С этой целью оно пишет письма правительствам.
Так, китайские посольства адресовали письма европейским парламентариям, в которых сообщается о том, что я террористка и сепаратистка и чтобы со мной не вступали ни в какие контакты, иначе это может создать проблемы для государственных взаимоотношений. Они и в моей стране подкупили людей, чтобы те отрицательно высказывались в мой адрес на телевидении и в Интернете. Заслуживают ли уважения подобные поступки со стороны государства?
Я — не террористка, это китайское государство — террорист. Это оно помещает в тюрьмы и убивает невинных людей — кого ещё после этого можно назвать террористом? Я твердо верю в то, что правда на моей стороне. Я борюсь за демократию, за права человека и поэтому меня нельзя запугать.
— Какую проблему для китайского государства, с точки зрения китайских властей, представляют уйгуры?
— Коммунистическая партия хочет нас ассимилировать, а мы этого не хотим — это основная проблема. Китайский правящий режим — шовинисты, в то время как мы — обладаем собственной самобытной культурой и индивидуальностью. Они для нас — оккупационная власть, они заняли нашу землю в 1949 году. Теперь они боятся, что о наших требованиях узнает весь мир. Мне иногда думается, что китайские власти хотели бы вообще вычеркнуть слово «геноцид» из словаря, только тогда бы им стало спокойно на душе.
Поймите меня правильно, мы ничего не имеем против китайского народа. Мы просто хотим жить в мире, сохраняя свою национальную индивидуальность. В течение 58 лет уйгуры пытаются решить конфликт мирным способом. Мы не совершаем ничего противозаконного. В 1954 году наша интеллигенция была арестована по обвинениям в сепаратизме, религиозном фанатизме и т. д. В 1957 году они заключили всех наших интеллектуалов в тюрьму, обвинив их в том, что они были против коммунистического режима. В 1966-м наши руководители были задержаны. Репрессии проходили в три большие волны.
— Компартия пытается создать себе современный имидж. Изменилось ли что-нибудь в положении уйгуров за последние годы?
— Политика в отношении многих вещей возможно и изменилась, но в отношении уйгуров — нет. И на 17-м Съезде компартии Китая — также нет. В течение последних 10 лет они по-прежнему пытаются нас уничтожить, только на этот раз другими способами.
Теперь подвергается нападкам наша культура. Сегодня они ещё хотят упразднить и нашу письменность, и язык. Школьникам в Китае с начальной школы промывают мозги. Теперь они положили глаз на наших девушек. Девушек в возрасте 14—25 лет без их на то согласия высылают во внутренний Китай. Это также большая трагедия для нас, там они вынуждены работать в ночных барах.
Власти хотят увеличить число этих девушек до 1,2 миллиона. Это также своего рода медленный геноцид, потому что они вывозят наших девушек. К этому следует добавить контроль над рождаемостью: уйгуров заставляют делать принудительные аборты.
Происходит ускоренное переселение китайцев в места проживания уйгур. Уйгуры, даже с университетским образованием, не могут найти работу. В администрации — одни китайцы. В 1949 г. там проживало лишь 2% китайцев, теперь — свыше 60%.
Незапланированная иммиграция приводит к серьезным проблемам в экологии. Происходит эксплуатация природных ископаемых, что наносит урон окружающей среде. В результате этого пересохло три озера. Раньше уйгуры, по крайней мере, могли заниматься сельским хозяйством и таким образом противостоять их образу жизни. Теперь этой возможности нет, потому что к нам приехало слишком много китайцев.
— Каково положение уйгур в трудовых лагерях? Были ли такие случаи как с последователями Фалуньгун, когда заключенных убивают с целью извлечения органов?
— Это очень важный вопрос. Уйгуры должны в год бесплатно работать три месяца в трудовом лагере. Не только взрослые, но и дети. Их произвольно незаконно задерживают и наказывают. Торговля органами существует, но у нас нет никаких доказательств, поэтому я не хочу много об этом говорить. Тела казненных уйгуров не возвращают. Лишь в очень редких случаях членам семьи возвращается тело казненного политического заключенного. Это происходит, кажется, лишь в одном случае из тысячи.
— Каковы уйгурские традиции в отношении этого вопроса?
— Согласно нашим традициям, погребение — это священный ритуал, использовать органы умерших запрещено. Тело должно быть погребено в соответствие с нашими традициями. Но что делать, если солдаты забирают труп? Был случай, когда родственникам вообще не позволили взглянуть на тело. Человек, осмелившийся, сказать «нет», что в Китае недопустимо, был обвинен в критике режима.
— Считаете ли Вы, что китайские власти вводят в заблуждение мировые СМИ? В СМИ широко сообщалось, что глава государства Ху Цзиньтао во время своего выступления на 17-м партийном съезде 60 раз употребил слово «демократия»?
— Репортерам следовало бы сначала понаблюдать, а потом делать сообщения. В противном случае они не стали бы распространять подобные слухи на протяжение нескольких десятилетий.
Если Ху говорит о демократии, то он должен для начала обеспечить доступ журналистам во все районы Китая. Он должен освободить таких активистов-общественников как Чень Гуанчена, который оказался в тюрьме лишь из-за своих высказываний. Он также должен освободить моих детей. Открыть свободный доступ в Тибет и Восточный Туркестан, чтобы журналисты могли увидеть, что там происходит, и население могло свободно высказываться. Должна присутствовать, пусть и не в такой степени, как в европейских странах, но хотя бы одна десятая часть той демократии, что есть здесь, в Европе.
Ему следует предоставить свободный доступ в трудовые лагеря журналистам, чтобы они могли поговорить с последователями Фалуньгун, уйгурской и тибетской оппозицией, демократическими активистами — и сообщить миру, что имеется прогресс (или же его нет).
Мировые СМИ не должны позволять коммунистическому режиму Китая так себя использовать. Ничего не стало лучше ни в одном из направлений деятельности КПК.
Если бы в отношении демократизации китайского государства было действительно что-то сделано, то они должны были бы приветствовать то, что Ангела Меркель приняла Далай-ламу. Если в Китае на самом деле есть демократия, то почему они препятствуют моей деятельности и шлют письма во всевозможные официальные инстанции?
Если там есть демократия, то почему последователи Фалуньгун не могут верить в свою религию? Если бы там была демократия, то они должны были бы признать, что совершили ошибку на площади Тянь-Ань-Мэнь и принесли бы извинения. Те, кто находились в то время у власти, должны предстать перед судом.
5 февраля 1997 года многие уйгуры были задержаны и до сих пор находятся в тюрьме. Они ни в чем не виновны, они должны быть на свободе. Если бы все это было сделано, то можно было бы говорить о демократии, потому что в этом случае демократия была бы очевидна.
— Как должен вести себя Запад, имея большие экономические интересы в Китае?
— Европейские страны, западные страны, все демократические страны должны использовать любую возможность для оказания давления на Китай с целью прекратить нарушения прав человека в Китае, иначе однажды опасность может возрасти для всего мира.
Китай поддерживает страны, которые подавляют собственные народы — Бирма, Иран… Поэтому мировому сообществу демократических государств нужно стремиться к тому, чтобы экономические отношения между государствами напрямую зависели от соблюдения прав человека в этих государствах.
Демократические страны должны быть готовыми пойти на экономические жертвы. Нужно рискнуть и пойти на эти жертвы. Тогда прекратятся человеческие жертвы в Китае, тогда бы все увидели, что Китай не настолько силен, каким он кажется снаружи.
Западные страны должны сотрудничать между собой в вопросах защиты прав человека. Если Германия прекращает связи, то и Франции не следует торговать с Китаем. Нужно придерживаться одних взглядов. Когда Германия выступает за права человека в Китае, а Великобритания и Франция — нет, то это ни к чему не приведет.
— Почему Китай не такой уж и сильный?
— Китай не настолько силен, как думают в Европе. Если западные компании и правительства заберут свои инвестиции из Китая, более всего от этого пострадает китайское правительство. Это привело бы к тому, что сотни тысяч людей остались без работы, что в свою очередь ослабило бы правительство. Внутренние противоречия оказали бы давление на режим.
У китайского правительства есть два любимых слова — свобода и солидарность. Но эти два слова, в первую очередь, базируются на справедливости и демократии, о чем забывает правящий режим.
Флориан Годовиц. Великая Эпоха