Князь Ярема Вишневецкий против Богдана Хмельницкого

На фоне хвалебных фильмов и исследований о Богдане Хмельницком критика в его адрес может показаться странной и, возможно, непонятной. История, как известно, состоит не только из фактов, но также из их интерпретаций, и, кроме того, часто является разменной монетой в руках политиков. Поэтому альтернативный взгляд на этого исторического «героя» не только имеет право на существование, но также дополняет этот образ замалчиваемыми фактами.

Пересмотрев факты и докапываясь до настоящих мотивов поступков Богдана, мы можем увидеть, что же на самом деле двигало украинским героем, и от кого же «освобождал» он украинские земли. На это проливает свет его столкновение с Яремой Вишневецким, которое ознаменовало поворотный момент в «Национально-освободительной войне» Хмельницкого, положив на самом деле конец внутринациональной розни, резне и грабежам.

Фигуру гетмана Богдана Зиновия Хмельницкого можно назвать неоднозначной и, в каком-то смысле, одиозной. В начале своей «карьеры», будучи еще казацким писарем, он попросту пытался решить свои финансовые проблемы и, поняв, что преуспевает, в жажде власти умудрился столкнуть лбами представителей одной нации.

Будучи завидным от природы оратором, Хмельницкий заручился поддержкой польского короля и подстрекал запорожских казаков против украинских магнатов, став слепым орудием мести польской знати, породив лютую ненависть к местной магнатерии, в частности, к наиболее влиятельному из них – к князю Яреме (Иеремии) Вишневецкому. Но князь оказался крепким орешком и дал врагу достойный отпор.

Именно это противостояние и проливает свет на истинный облик и мотивы героя Хмельницкого, многократно увековеченного в памятниках и монументах, а также служит наглядным доказательством храбрости и военной доблести его оппонента.

Во многом на поведение Хмельницкого – а он избрал своей первой мишенью именно князя Ярему Вишневецкого – проливает свет тот факт, что украинский князь был очень богат. Не в последнюю очередь благодаря своему организаторскому таланту. За короткое время владения Заднепровскими землями, доставшимися ему в наследство, князь буквально возродил из пепла разрушенные еще монголо-татарами поселения, превратив их в цветущие города и села.

За то время, пока Заднепровье находилось под могучей княжеской рукой, численность его населения возросла с 4.5 тыс. до 230 тыс., что, соответственно, не могло не сказаться на доходах князя. Ведь князь Ярема Вишневецкий также относился к числу самых богатых и влиятельных людей Речи Посполитой.

Как и все сильные магнаты, князь был обременителен для монарха и даже в какой-то мере представлял угрозу власти короны. Столицей княжеских владений стали стратегически важные Лубны.

Именно эти блага и заинтересовали Богдана Хмельницкого. Представьте только, изгнав Вишневецкого из владений, Хмельницкий разом получал земли князя, простиравшиеся от современной Черкащины до Сумщины, включая часть Полтавской и Черниговской областей, и поддержку дальнейших действий от польского короля со слабой местной знатью, мечтавшего об абсолютной власти. Лакомый кусочек, не правда ли? Почему бы не вернуть отобранный Чаплинским хутор Субботов, а с ним и всю Вишневеччину?

С одной стороны, Хмельницкого можно понять. Доказав свою боеспособность и утвердив свой авторитет, он бы создал единым махом свое личное казацкое государство. Но, с другой стороны, можно было бы пойти на компромисс: склонить Вишневецкого на свою сторону и добиться того же малой кровью. Правда, сам князь едва ли стал бы объединяться с Хмельницким, которого он, по большому счету, считал простым бунтовщиком.

К тому же князь Ярема Вишневецкий, по сути, был на полпути к созданию своего варианта независимого государства. Хотя этих идей князь прямо не декларировал, но все же ревностный властолюбец польский король Владислав IV Ваза подозревал это и поэтому использовал Хмельницкого, натравив его на слишком уж свободолюбивого князя.

Не зря Хмельницкий тогда зачастил с делегациями ко двору Владислава IV на личные аудиенции с монархом. Вот что было услышано одним из придворных из уст короля польского во время одной из таких бесед, а в последствии аккуратно записано: «Когда час придет, чтобы были казаки на поганцев (т.е. татар) и на моих непослушников (т.е. на магнатов и упрямую шляхту) по всей моей воле». Вот такая вот сделка, вот чего ожидал король от Богдана.

А первым в этих междоусобных битвах потерпел, конечно же, простой крестьянский люд – с тех пор, впрочем, мало что изменилось. Только вместо нынешней гречки и сахара в качестве приманки ему были предложены, хоть и крохотные, но свои земельные наделы, свободные от ненавистных панов и магнатов.

В надежде легкой наживы селяне самоотверженно бросились на копья междоусобной братоубийственной войны. Недаром тогда говорили, что некому обрабатывать землю, – все крестьяне пошли в казаки.

Таким «окрестьяниванием» казачества Хмельницкий убил сразу двух зайцев: увеличил численность своего войска, а также обеспечил финансирование своих военных притязаний.

Тот факт, что казацкая казна пополнялась за счет кровавых грабежей и набегов на своих же соплеменников, никого особо тогда не волновал. В некоторых случаях предприимчивый гетман расплачивался с союзниками татарами своими же соотечественниками, взятыми в плен! Но война есть война… И она не замедлила начаться.

Первый удар

Одной из возможных причин недовольства казаков могла быть передача польским королем князю Яреме Вишневецкому земель Запорожских (о. Хортица и вся прибрежная территория вдоль Днепровских порогов), что означало бы, впоследствии, фактическое уничтожение Запорожской Сечи на корню.

Этого знака, по-видимому, и дожидался казацкий гетман, стараясь использовать любую возможность, чтобы возбудить недовольство запорожцев против неудобных магнатов и шляхты. Возможность тайного сговора Хмельницкого с Владиславом IV Вазой подтверждает и то, что сам Вишневецкий тогда находился в своих Заднепровских владениях, т.е. в удобной близости от Сечи, и поэтому, конечно же, понятия не имел об уже удвоенном недовольстве со стороны казаков и назревающем бунте.

Удобную для польского монарха и казацкого гетмана ситуацию подпортил польский коронный гетман Николай Потоцкий, которого заговорщики, конечно же, не посвящали в свои планы. Поэтому тот, не дожидаясь прямого приказа от Владислава IV, незамедлительно бросился утихомиривать казацкий бунт, отправив в бой своего 20-летнего сына с частью польского коронного войска, который потерпел поражение от Хмельницкого под Желтыми водами.

И неудивительно, ведь коронное войско насчитывало всего 5-6 тыс., в то время как численность объединенного войска татар и Хмельницкого составила около 17 тысяч.

Получив известие об окончательной гибели коронного войска и пленении гетмана Потоцкого под Корсунем, князю Яреме Вишневецкому ничего больше не оставалось, как срочно выбираться из Заднепровья через единственный оставшийся путь – переправу через Днепр в районе Любеча – и отводить все свое войско с сопровождавшими его мирными жителями, бегущими от казацкого террора, на Волынь.

А за спиной уходящего князя уже бушевала жестокая война с разграбленными и сожженными землями и варварски убитыми мирными жителями. «Не залишимо міст і нив, лише дорогу застелимо могилами» - вот то, к чему призывал Б. Хмельницкий. И досталось не только полякам и евреям. Вместе с ними гибли тысячами представители украинской нации, которую гетман таким способом захотел «вибити з лядської неволі».

Вероятно, что Б.Хмельницкому для достижения своих целей любые средства были хороши. Рушились крепости и замки, было нещадно вырезано население целых городов. Жил на землях Вишневецкого – в костер!

Так пышная княжеская резиденция в Лубнах прекратила свое существование за один день. Что и говорить о мирном населении – в живых, если и остались, то единицы. К слову, пострадали и многие не только католические, но и православные монастыри, причем в их числе православные Мгарский и Густынский, основанные еще родителями князя Яремы.

Именно в этот сложный момент и скончался король Польши Владислав IV. На смену ему выбрали Яна Казимира, брата покойного Владислава IV. Доподлинно известно, что произошло это при поддержке Хмельницкого, заполучившего на тот момент огромное влияние… в Речи Посполитой! И там, и тут.…

Поэтому не удивительно, что первое, что сделал вновь избранный король – это отстранил Вишневецкого от управления войском и забрал у князя булаву, запретив ему самостоятельно предпринимать какие бы то ни было действия. Все в угоду Хмельницкому, все для того, чтобы Хмельницкий, наконец, овладел землями и богатствами несговорчивого князя Яремы Вишневецкого с разрешения самого короля.

Судя по всему, в этом и крылся наибольший интерес «героя-вызволытеля» гетмана Запорожского. Вряд ли мог человек, думающий о судьбе страны, вести в бой против нее же ее собственный народ!

Так закончился год 1648-й. Хмельницкий подсчитывал награбленное, а поэтому воцарилось время относительного покоя, сопровождающееся периодическим вырезанием шляхты и крестьян на территории Волыни и Подолья. К концу весны 1949 стало ясно, что такое «перемирие» долго не продлится и следующая буря не за горами.

Осада Збаража или «Вторые Фермопилы»

В это время Ярема Вишневецкий находился неподалеку от своей вотчины, города Вишневца. И хотя князь формально был отстранен от управления собственным войском, он был преисполнен готовности защищать свои и, пока еще, коронные владения Речи Посполитой – хотя на тот момент, кажется, король Ян Казимир «подзабыл» об этом факте.

Неожиданно к месту лагеря князя (с. Шимковцы в 9 км от Збаража) подошла часть коронного войска в количестве 6 тысяч человек, и коронный гетман Лянцкоронский обратился к князю Вишневецкому с просьбой принять его булаву и управление над воинами. Так Ярема Вишневецкий обрел нежданную поддержку и союзника в стенах Збаражской крепости. С этим крепла его вера в победу и возможное возвращение на возрожденное им и его предками Заднепровье.

В начале июля 1649 года войска Б.Хмельницкого и его союзников, как и следовало ожидать, подошли к Збаражу, и после нескольких стычек 10 июля началась осада крепости, названная, согласно польским источникам, «Вторыми Фермопилами».

Испытывая страшный голод и проигрывая противнику в численности войска (всего 9 тысяч воинов Вишневецкого против 90 тысяч регулярного войска Хмельницкого, которое вместе с союзниками – татарами и взбунтовавшимися крестьянами составило 430 тысяч), князь Ярема отбил многочисленные атаки и штурмы и после полутора месяцев отчаянной обороны доказал свое право на Збараж. Он, казалось, добился невозможного. Лично участвуя в самых сложных сражениях, Ярема Вишневецкий отстоял Збараж и был единственным кто, наконец, дал отпор.

Не последнюю роль в победе сыграло использование Вишневецким новейших достижений полевой фортификационной инженерии, а также личные качества князя. В борьбе за каждого человека Вишневецкий обустроил в стенах крепости госпиталь для раненных и во время осады, которая продолжалась в течение полутора месяцев, кормил мирных жителей запасами надворного войска.

Принимая на себя ответственность за осажденных мещан, князь запретил сдавать Збараж отчаявшимся военачальникам: «А куда поденете слуг, мещан, простолюдинов? Они же христиане, грех их покинуть. Разве вам жизнь дороже чести? Но мы можем сберечь и жизнь и честь, если не сдадимся».

Основной удар казацко-татарских соединений был постоянно направлен на позиции князя Вишневецкого. Иногда осажденные выдерживали до 17 штурмов за один день. И это без запасов воды, продовольствия, да еще с гражданским населением, которое нашло пристанище в стенах замка от татарских орд.

Но голод оказался сильнее страха. И когда мирные жители под белым флагом были выпущены после предварительных переговоров, их ждала страшная участь: многие были угнаны в рабство, остальные (включая женщин и детей) были зарублены на виду у осажденного Збаража. После этого случая князь приказал не выпускать мирное население, снабжая его запасами воды и продовольствия, хотя их катастрофически не хватало.

Но Збараж не сдавался целых полтора месяца. Однако силы осажденных были обречены когда-нибудь иссякнуть, так и не дождавшись обещанной поддержки короля. Король же с коронным войском сильно задержался на тот момент на полпути к Збаражу и попросту не знал, что город осажден.

В результате предварительного подписания Зборовского соглашения 23 августа 1649 года между Б.Хмельницким и королем Речи Посполитой Яном Казимиром, осада была снята после признания монархом поражения коронных войск.

Можно сказать, что именно князь Ярема Вишневецкий стал оплотом порядка и законности на оставшейся части коронных территорий (современная Волынь и Подолье). Только за 2 года так называемой Национально-освободительной революции казаками вместе с татарами было уничтожено 85% процентов мирного населения Волыни, не считая потерь в Заднепровье.

Подвиг Вишневецкого и его без преувеличения «300 спартанцев», отстоявших Збаражскую крепость, принес мирным жителям Украины долгожданное облегчение.

Воодушевленный Ярема Вишневецкий продолжил череду военных чудес, следующим из которых стала битва под Берестечком. Поражение там Хмельницкого и стало началом конца, казалось, бесконечных войн внутри страны, а по-нашему Национально-освободительным «змаганням», потопившим полстраны в крови.

«…Якби ти на світ не родивсь
Або в колисці ще упивсь…»

Интересно, а как же воспринималась национально-освободительная война украинского народа очевидцами событий? Вот слова из народной думы, приведенные историком Н.Яковенко в книге очерков по истории Украины: «Бодай тебе, Хмельниченку, перва куля не минула, А другая устрілила – у серденько уцілила».

А вот что пишет Самовидець в летописи: «И хто может зраховати так неошацованную шкоду в людях, що орди позабирали, а маєтности козаки побрали, бо в тот час не било милосердія межи народом людським. Не тил жидов губили и шляхту, але й посполитим людем, в тих краях живучим, тая ж біда була». Впечатляет, не правда ли?

События той огненной поры нашли отражение и в литературных произведениях как поляков, так и украинцев. Достаточно вспомнить трилогию польского писателя Г.Сенкевича, произведения П.Кулиша, Т.Шевченко. Последний в своем стихотворении без названия так оценивал «народні замагання», логическим завершением которых и стал Переяславский договор – фактическое начало превращения княжеской Руси в колонию Московского государства с отсталой экономикой и царским самодержавием:

Якби-то ти, Богдане, п`яний,
Тепер на Переяслав глянув!
Та на Замчище подивись!
Упився б! здорово упивсь!
І препрославлений козачий
Розумний батьку!... і в смердячій
Жидівській хаті б похмеливсь
Або в калюжі утопивсь,
В багні свинячім.
Амінь тобі, великий муже!
Великий, славний! Та не дуже…
Якби ти на світ не родивсь
Або в колисці ще упивсь…
То не купав би я в калюжі
Тебе преславного. Амінь.

Так от чего же нас пытался освободить Б.Хмельницкий и кто за что на самом деле «змагався»?! Судите сами. Факты не лгут. И невооруженным глазом видно, кто в погоне за властью променял идею экономически процветающего государства на скорую наживу и утопил собственный народ в крови братоубийственной войны, а кто проявил себя с лучшей стороны и остался в памяти веков настоящим героем, готовым отстаивать идеалы сильного княжеского государства.

И пусть этим идеям не суждено было стать реальностью, но в любом случае остались исторические документы и многочисленные свидетельства таких стараний князя Вишневецкого. И, как бы кому-то не хотелось, но рукописи, слава Богу, не горят.