Как тебя зовут, девочка? Оленка? Какая красота! Никогда не будь Алёной, ибо если ты станешь Алёной, деточка, то надо паковать чемоданы и уезжать в Московию.
Ирина Фарион, детсад № 67, Львов, 19 февраля 2010
Со времен погрома кафе-«генделика» львовскими маргиналами после гибели Игоря Билозира Украина не имела сильных антироссийских «мессиджей» из Львова. Когда прольется кровь «русскоязычных младенцев» в нацистско-националистически-ксенофобско-антироссийском Львове? — Спросят нас кремлевские медиа.
Дорожный указатель, на котором поверх русских букв была нанесена краска и затем украинские буквы. Фото: ВикипедияДискредитация украинского происходит именно так: «нацистский» Львов с его шизонутостью на национальном вопросе противопоставляется «нормальной», «толерантной», то есть, в лучшем случае — никакой, в худшем — инерционно русскоязычной остальной Украине.
Вот вам и все карты в руки для сворачивания «насильственной украинизации» на основе этой карикатурной ситуации. И очень знаково, что эта ситуация произошла как раз накануне прихода Януковича к власти.
Откуда же взялся именно такой подход Ирины Фарион?
Русский язык в Галичине играл особую роль — это был язык чужой власти, которая противопоставлялась всему украинскому. Это действительно был враждебный язык — язык тех, кто расстреливал, ссылал, отбирал имущество, запрещал церковь и собственную историю.
Знакомая немка рассказала о своем опыте встречи в Израиле с пожилыми жертвами Холокоста, которые все еще вздрагивают от одних только звуков немецкого языка. Реакция галичан на русский язык имеет такую же природу — учтите еще 40-летнее присутствие СССР, и вы поймете, что на этом выросло несколько поколений.
Это СССР виноват в том, что русский язык в Галичине возненавидели — и это было очень сильное отторжение: не слушать русскую музыку, не смотреть московское телевидение, не принимать добровольного участия в каких-либо мероприятиях преступного режима.
И не вина в этом тех русскоязычных, которых советская империя присылала в мятежную провинцию учителями или инженерами — их подставили сначала под бандеровские пули, а затем — под ненависть униженного и ограбленного местного населения.
Давление советского был настолько сильным, что родители даже специально искали имена для детей так, «чтобы москали не перекрутили». Так было и в моей семье. Я сам прошел через это, и потребовалось очень много времени и усилий, много общения с адекватными русскими, чтобы преодолеть в себе барьер неприятия русского.
Галичанам очень четко было видно, что сделала русификация с украинцами на Востоке и частично в Центре Украины. Именно поэтому сопротивление ей было таким сильным. Впрочем, бытовая русификация достигла своего: галичанин называет «гвинт» «болтом», а «лічильник» — «счётчиком», или даже еще проще — «щочиком».
И — да, дети в львовском детсаду вполне нормально воспринимают короткое русифицированное «Миша».
Русификация имени в антисоветском дискурсе считалась именно элементом колониального унижения и первым шагом к ассимиляции.
При полонизации в 30-х, например, можно было переназывать Михайла Михалом, а метрику перенести из церкви в костел — и все, карьера удалась, а украинский отвергался как излишний. Украинская же община отказывалась от такого человека — поскольку не было своего государства, то ре-интеграцию провести было невозможно: можно было только строить свое гетто.
«Украинизация» по-«свободовски» делается вульгарным способом. Национал-люмпенство (термин Андрея Левуса) является прямым продуктом советизации. Агрессия же является ничем иным, как противоположной стороной страха — а на нем никогда ничего положительного построить не удалось.
Тема дерусификации бытового украинского языка (уничтожение суржика) — правильная. Однако базировать ее на противопоставлении «вражескому» русскому языку — ошибочный путь, который только провоцирует обратную агрессию.
Парадигма «чемодан-вокзал-Россия» громко звучит в почти мононациональном Львове — и что делать с около 40% тех, кто назвал себя русскими на Донетчине, Луганщине и 60% в Крыму? Тоже отправить в Московию?
Здесь становится четко видно: «Свобода» устами своего руководителя работает против гражданского мира и откровенно раскалывает страну. И мы, украинские патриоты, должны сказать: такой «украинизации» Украине не нужно, и она стоит адекватной оценки согласно украинскому законодательству.
Исключительно опасным является отождествление русского ЯЗЫКА и НАЦИОНАЛЬНОСТИ «русский». Судьбу украинского языка в ближайшие 10 лет решат жители городов Центральной и частично Восточной Украины, которые родом в основном из украиноязычных малых городов и сел, однако по привычке уже разговаривающие на «городском» языке.
Именно от них зависит то, возникнет ли современный украиноязычный город, или украинский язык останется региональным западноукраинским говором и сельским социалектом Центра.
Мотивировать их вернуться к родительскому языку, обучать им своих детей, говорить с ними на этом языке дома — это сверхзадача. Примитивные отсылки «в Московию» — лучший способ отучить их от этого.
Еще одна сверхзадача — достичь согласия с русскими, проживающими в Украине, относительно того, что они становятся лишь одной из национальных меньшинств в государстве, где вполне справедливо и логично доминирует именно украинский язык как родной язык 77,8% населения; что они лишатся удобств доминирующего сообщества в пользу украинского, которое веками культурно затаптывали и размывали империи.
Правда, «никогда не будь Алёной» именно к такому и ведет?
Ирина Фарион — это симметричный типаж секретаря Донецкого горсовета Николая Шевченко, борца за единый государственный русский язык в Украине.
Так и хочется устроить им небольшой ринг, чтобы они испускали «языковый» негатив, взаимно нейтрализуя друг друга, а не распространяли его на всю Украину. И поменьше зрителей — и так ничего нового сказано не будет ...
Госпожа Фарион откровенно дискредитирует настоящую болезненную проблему русификации, излечивая кровотечение из носа жгутом смерти. Она продолжает жить в посттравматическом антисоветском гетто образца времен позднего Брежнева.
Но Великая Украина — иная, чем Галичина, и антисоветско-антироссийские стереотипы поздних 70-х здесь вызывают противоположный к желаемому эффект.
Пока же создается впечатление, что за госпожой Фарион стационарно закрепят камеру какого-нибудь «геббельсовского» ОРТ: ее мессиджи блестяще вписываются в кремлевские медиапрактики.
А «Алену», того гляди, и сам Путин прокомментирует ...
