Редактор краматорской газеты рассказал о снаряде, залетевшем в кабинет
Великая Эпоха
Антитеррористическая операция продолжается на Востоке Украины. Но многие города уже освобождены от террористов и восстанавливают свою жизнедеятельность. Таким в частности, является Краматорск. Разрушенные жилые дома, больницы, школы и детсады постепенно отстраиваются.
Олег Кубарь, главный редактор газеты «Технополис». Фото: Ирина РудскаяНо труднее восстановить душевное спокойствие. Люди не могут забыть волнения, страхи, тревоги, которые сопровождали их во время социального потрясения. И хотя улеглись эмоции, воспоминания о пережитом бедствии сохранится у каждого на всю жизнь.
«Великая Эпоха» начинает публикацию серии блиц-интервью с такими людьми.
Олег Кубарь: Не оставляло постоянное ощущение опасности
Главному редактору газеты «Технополис» Олегу Кубарю цель моего визита долго не пришлось объяснять:
— Наверное, самое незабываемое впечатление про снаряд, который попал в редакцию. Расскажу.
Снаряд попал именно в ту комнату, которая у нас в «Технополисе» считалась самой безопасной. Это кабинет бухгалтера. Одна из сотрудниц даже перенесла туда свой компьютер, который очень боялась потерять. Она решила, что, если здание вдруг будут обстреливать, то компьютер укрыт в надёжном месте.
Ночью накануне был очередной обстрел, не все сотрудники пошли домой, мы до утра укрывались в подвале. А наутро приняли решение приостановить выпуск газеты — всё равно город опустел. Все читатели и распространители газет разъехались из Краматорска, перестала работать почта.
В тот памятный день — а был четверг — бухгалтер пришла на работу с маленьким сыном. Ей срочно нужно было подготовить отчёт.
Но странные совпадения начали происходить с утра одно за другим.
Сначала исчезло электричество: где-то было повреждение оборудования. Затем электричество появилось, но исчез Интернет: бухгалтер не выдержала, ушла домой.
В тот вечер я собрался остаться на ночь в редакции, поскольку район моего проживания считался районом потенциального обстрела. Ночевать в редакции мне казалось гораздо безопаснее. И я выбрал именно эту «безопасную» комнату. Туда и раскладной диван перевёз из дому.
Когда ушла домой бухгалтер, в редакцию пришел наш друг — друг редакции, который потом говорил, что не понятно почему, но его три раза тянуло к нам зайти. Только из-за его прихода я вышел из кабинета. И вот, когда в помещении никого не осталось, туда влетел снаряд. Но не разорвался — развалился на осколки. Снаряд вошёл «через балкон» третьего этажа, прошил второй этаж и приземлился у нас, именно в кабинете бухгалтера.
Жертв после себя снаряд не оставил, если не считать Константина и Соню — два больших комнатных цветка. Соню разнесло вдребезги, даже следов не нашли. От Кости, огромного — под самый потолок — растения, остался короткий лысый стебель.
Есть ещё потери: дыра в потолке, выемка в полу, повредило стены, вышибло заделанное окно в соседнюю комнату, покрошило мебель, двери осколками побило, компьютер разлетелся на куски и многое другое.
Но главное во всей этой истории — люди целы.
— Какие ещё остались ощущения от событий тех дней? Они отразились на вас?
— Отразились? Да. Я не мог нормально выспаться, только лягу — стреляют. Не высыпался хронически. Видел, как жители покидали город. Перед самым выходом ДНРовцев из Славянска, когда украинская армия шла следом, газету печатать было уже не для кого — город опустел. Я всех сотрудников отпустил в безоплатные отпуска, и сам уехал в Бердянск, к морю.
В первую ночь спал тревожно, не мог расслабиться. Утром проснулся от взрыва — яркая вспышка, следом — оглушающий звук. Потом оказалось — то был сон. На третий день только пришёл в себя, понял, что здесь не стреляют, что Краматорск далеко.
Но полностью я так и не отдохнул. Видимо, накопилась усталость. Во время пребывания в Краматорске не оставляло и постоянное ощущение опасности. Я ведь выезжал туда, где были трупы, где лежали мёртвые — на улице, в автомобиле. Когда в маршрутку попал снаряд, я там был, видел погибших людей, наблюдал, как их грузили — просто бросали безжизненные тела, как мешки с песком. Приходилось с этим жить.
Когда я вернулся в Краматорск, то увидел лица жителей и понял: ничего не закончилось. Они готовы враждовать дальше.
Что касается меня, я — журналист, как у гражданина у меня есть своя позиция, но я не должен её выпячивать, чтобы объективно освещать события. Правда, в результате получается, что и та, и другая сторона считают меня своим врагом: «если ты не с нами, значит, против нас».
Я считаю, что человечность — выше любой политики. А многие люди сегодня об этом забыли. Они готовы друг другу глотки грызть из-за того, что тот не такой, как этот и т.д. Но это ненормально. В такой среде жить очень некомфортно, а постоянно — невозможно.
В редакцию пришли два человека — отец и сын. Они пришли дать объявление. Хотят уехать из Краматорска в другую страну, продают дом, имущество, инструмент. Люди жили, работали, сами себя содержали. Мужчина взрослый, сыну лет 16. Отец говорит: я не хочу, чтобы мой сын стрелял в таких же, как он сам, своих сверстников. Он не выступает на чьей-то стороне, он не хочет в ЭТОМ жить.
Можно было бы и мне примкнуть к кому-то, определиться. Но к кому, если видишь: ни те, ни другие полностью не соответствуют моим взглядам, идеалам и устремлениям. Понять могу каждого — и тех, и этих, но принимать чью-либо сторону не хочу. Людей нужно объединять, а не разъединять. По правде говоря, была бы нормальная экономика, никто не вспоминал бы, какой он национальности или какого вероисповедания, или каких убеждений. Основная причина происходящего у нас — нищета. Если бы все были сыты и счастливы, не было бы войны.
